* * *
На ярмарочной площади у огромных мачт творился хаос. Похоже, осиротевшие общины Сына Земли и Драгоценной Слезы услышали о прибытии корабля Клана Камня. Они собрались вокруг Горна с походными сумками в руках. Одни стоически молчали. По щекам других текли слезы. Третьи умоляли и рыдали навзрыд.
«Все, кто хочет вернуться в Восточные Земли, могут улететь прямо сейчас». - Горн явно использовал усиливающее заклинание — его голос разносился по полю, как будто он говорил в рупор. - «Все, кто желает присоединиться к моей общине, должны остаться на Питтсбурге пока я не решу, кого принять».
Масленка взглянул на Царапину от Шипа. Он даже не задумывался, что она может улететь насовсем. Конечно, у него нет ничего, ради чего она может остаться. Ему было приятно, что она не оставила его и не ушла собирать вещи, чтобы возвратиться в Восточные Земли на гигантском летающем корабле. Она намеревается присоединиться к Горну или Стальному Молоту? Царапина стояла в окружении Рук Тинкер и Горна, ее лицо, снова превратившееся в бесстрастную маску воина, не отражало никаких намерений.
Горн протолкался через толпу к Масленке и Тинкер. - «Что-то случилось?»
Масленка вспомнил, что они так и не поговорили про оплату жилья Горна. Возможно, он рассчитывал расплатиться защитными заклинаниями, но, скорее всего, Тинкер может справиться с этим не хуже его. Труднее всего достать пищу. - «Город в осаде, и всем не хватает пищи. Мы будем счастливы принять вас, но мы не сможем купить достаточно еды. Я надеялся, что часть вашей...»
Он был не уверен, как эльфы называют это.
«Мау», - прошептал Пони.
«Мау будет в запасах продуктов из Восточных Земель. Мука, соль, сахар, бобы кева».
Горн кивнул. - «Конечно, конечно. Если тебе что-то нужно, и я могу это дать, бери, все твое».
Пару дней назад Тинкер сказала ему почти то же самое. Масленка был глубоко тронут тем, что эльф, с которым они только-только повстречались, готов отдать им всего себя. Это напомнило ему о его собственной мгновенно возникшей привязанности к Радости, напомнившей ему о матери.
«Спасибо тебе, Дедушка». - Он положил руку на плечо эльфа, проигнорировав тихое фырканье со стороны Тинкер.
Горн заключил его в объятия. - «О, мое дитя, не знаю, смогу ли я выдержать, что потеряю тебя так скоро, после того как нашел».
«Ты можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь», - ответил Масленка. Действительно, им нужно как можно больше домана.
Горн еще крепче обнял его. - «Я останусь до самого конца».
На секунду Масленка подумал, что он подразумевает окончание войны. Только поймав на себе переполненный печалью и пониманием взгляд Царапины, он понял, что Горн говорил про его смерть от старости.
Следующие несколько дней Масленка искал столы и стулья, покупал краску, разыскивал метры и метры тканей и швейную машинку, перебирал свою разнообразную коллекцию картин, ища, что можно не стыдясь повесить на стену, и без конца наведывался в Воллертонс, подготавливаясь к полномасштабному обновлению ванной комнаты. Еще он нашел и настроил новый мобильник для Тинкер. Занимаясь всем этим, он проводил много времени за пределами Пресвятого Сердца. Так как Царапина всегда сопровождала его (вместе с постоянно меняющейся четверкой секаша Горна, присоединившихся к ним под предлогом изучения города), дети часто оставались одни. Помня, что Они совершают набеги по всему городу, Масленка радовался тому, что Горн остался в анклаве и контролирует возведение внешних стен и защитных заклинаний.
Как только у него появлялось свободное время, Масленка проведывал Горна. Эльф с радостью рассказывал во всех подробностях, как он встраивает защитные заклинания в фундамент под стенами, чтобы создать мощный защитный барьер анклава. Снова и снова Масленка находил в нем черты дедушки. Начиная с того, как Горн руководил работой, до его привычки дергать себя за волосы при волнении, - все говорило о том, что из поколения в поколение передавались не только гены.
Горн восторгался привычками Масленки. - «У Амарант всегда была краска на руках, в волосах и на лице, обычно прямо на кончике носа. Думаю, все из-за того, что она делала так». - Горн провел тыльной стороной ладони по носу.
Масленка рассмеялся и проверил. У него на носу красовалось пятно паяльной пасты — он сваривал водопроводные трубы в ванной. - «Ага, так она сюда и забралась. Тинкер еще хуже. Пять минут за любым делом, и у нее уже заляпан нос».
Горн показывал Масленке как контролировать заклинание щита, когда Руку Горна охватило волнение.
На рабочую площадку зашел Стальной Молот. - «Ага, а я думал, кто же взывает к Камням».
«Я просто учу его защищаться», - ответил Горн.
«Тебя не научили нашей эсва в детстве?» - Стальной Молот махнул рукой, признавая свое поражение. - «Совсем ребенок».
Масленка вздохнул. Настаивая на том, что он взрослый, он чувствовал себя четырехлетним малышом, кричащим «Я уже большой мальчик!» Горн изучал архитектуру еще во времена фараонов, а Стальной Молот использовал четыре цифры, обозначая свой возраст, когда Амарант только родилась. Не удивительно, что оба считают его безнадежно молодым. - «Моя мать знала эльфийский, и Высокий и Низкий, несколько песен, но не более».
Молот начал давить, не веря, что Масленка ничему не обучен. - «Безграничное Сияние не оставил никаких записей, чтобы передать своим детям мудрость поколений? Он не рассказал им ничего о своем клане, семье, не оставил ни единой зацепки к огромному запасу знаний, которым мы владели, когда человечество еще только ползало в пещерах?»